Прелесть, просто прелесть.
Название: Ушедший вернется
Автор: Nigai-kun для fandom Sverzhin 2014
Бета: fandom Sverzhin 2014 (Санди Зырянова)
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Лис, Вальдар, Евгения, Баба-Яга, Джозеф Рассел, Мишель Дюнуар
Категория: джен, гет, слэш
Жанр: ангст, приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Я узнал от тех, кто богов мудрее, что растёт на свете цветок чудесный. Он вернёт мне смех, он тебя согреет, горе улетит, умерший воскреснет. © М. Котовская
Примечание/Предупреждения: 1) возможен ООС персонажей; 2) в тексте упоминается насилие; 3) упоминаемая легенда является вольной интерптетацией легенды о цветке из «Эпоса о Гильгамеше»; 4) для тех, кто не знаком с каноном полностью: спойлер-пояснениеЕвгения - один из стажеров и будущих сотрудников Института.
Их первое задание, на первый взгляд такое простое, неожиданно затянулось. Но все имеет свой конец, и работа на полигоне подходила к концу. К этому моменту Женечка, будучи дипломированным, да еще лучшим на курсе психологом, разобралась в себе и все расставила по своим местам. Однако инструктор по-прежнему оставался для нее загадкой. Она пыталась по-разному подойти к проблеме и, в конце концов, решила, что просто все усложняет. Основная мысль очевидна — она Сереже нравится. Это доказывал хотя бы вот тот вчерашний случай.
Все основные «телодвижения», как выражался руководитель их практики, дама и господа совершили. Теперь оставалось только ждать, пока их действия дадут результат. В ожидании они, пользуясь случаем, вели жизнь обычных дворян, все больше входя в образ. Вчера их пригласили на охоту. Подвоха оперативники не ожидали, поэтому согласились без проблем. Бастиан и Карел быстро увлеклись и принимали в облаве самое активное участие, но Жене подобное никогда не нравилось. Она отстала от остальных и ехала без свиты, сосредоточившись на разгадывании внутреннего мира инструктора. Из задумчивости ее вывел крик. То есть сначала она увидела, как в кустах мелькнуло нечто черное, а потом закричал человек. Пару минут Женя колебалась между долгом и здравым смыслом, и в конечном итоге долг победил. Девушка спешилась, и, взяв оружие наизготовку, пошла на звук.
Это было совсем рядом, буквально за ближайшими кустами. Женя проскользнула через заросли и оказалась на небольшой поляне, на которой огромный черный зверь разрывал горло человеку. Заслышав шорох, он поднял голову с окровавленной пастью, и на оперативника уставились зеленые фосфоресцирующие глаза. Девушка готова была поклясться: это не свет отражался в них, скорее, они пылали собственным огнем. Зверь прижал уши к голове и присогнул передние лапы, словно готовясь к прыжку. Слишком поздно девушка поняла, что поступила опрометчиво, придя сюда в одиночку. Когда зверь подал голос, она не выдержала, закричала, и сознание отключилось.
Первое, что услышала девушка, придя в себя, было мурчание. Уютное, но громкое, будто кошка была гораздо больше привычных размеров. Собравшись с силами, Женечка приоткрыла один глаз и увидела Сергея, который сидел рядом с трупом и гладил огромного черного кота. Тот блаженно урчал и действительно превышал все мыслимые для домашних котов размеры, но на представителей других кошачьих не походил. Евгения вспомнила страшную морду со светящимися глазами и похолодела, но постаралась отогнать от себя страх. В конце концов, инструктор гладит этого — кота? Это ведь кот, да? — и тот его не разорвал и не съел.
— Сережа, — позвала она слабым голосом, тут же откашлявшись и постаравшись придать голосу более уверенное звучание. Инструктор обернулся.
— А, очнулась! Поздравляю, агент национальной безответственности, тебе только что крупно подфартило. Аж два без ниточки с иголочкой раза. И целый один раз ты так же крупно провалилась.
Кот тоже обернулся. Женя вздрогнула, но морда у него оказалась не страшной. Зауряднейший котяра, только огромный.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, — Лис подошел, протянул руку, помогая ей встать. — Благородная дама Ойген, как засланец наших тут ты, считай, не существуешь. Тебя кто учил без разведки в кусты соваться? А в обморок падать, шо тот палый лист в присутствии врагов? Я? Позор на мои седины и ссылка на родину с принудительным присвоением премии «Мучитель года».
Женя понуро опустила голову.
— Тебе повезло, что это всего лишь Жмурик. И то, что он загрыз этого бедолагу до того, как тот успел выстрелить в тебя из арбалета.
— Жмурик? — переспросила дама Ойген.
Лис со странной нежностью посмотрел на черное чудище:
— Вот он — Жмурик, знакомься. Хотя волновать тебя сейчас должно другое.
— Что именно?
— Покушение! Покушение, Евгения Тимуровна. На твою драгоценную персону.
Потом было много чего еще. Примчались напарники и свита. Ахали, охали, опознавали неудавшегося стрелка. Пытались привести благородную даму в чувство нюхательными солями и примочками. Но ее, даже к собственному стыду, волновал совсем другой вопрос, совершенно не профессиональный. Ее волновало то, что Лис пришел к ней на помощь. Он сам сказал, что был неподалеку, сопровождал ее, опасаясь, что она может пострадать. Ее грело это откровение, ей было приятно.
Прошли сутки. Женя много думала и решила, что настало время для серьезного разговора.
Укрывшись под покрывалом средневековой ночи, Ойген пробралась в комнату наставника.
— Сережа, — начала она с порога и осеклась.
Думала, что разбудит его, но он не спал. Напротив, был одет по-дорожному и явно собирался уходить не прощаясь.
— Ты куда?
— В Закудыкины горы. И перестань называть меня Сережей, гений конспирации на местности. Рейнар, леди, называйте меня Рейнар.
— Да, — машинально кивнула Женя, — но...
— И никаких но! Вы уже достаточно взрослые, чтобы провести без меня в этом замке несколько дней, не вступая всей ступней в интересные субстанции. Справитесь без няньки?
Она еще не слышала такой жесткости в его голосе. Желания спорить не осталось.
— Справимся, — официальным тоном ответила она.
— Вот и хорошо. Мне нужно по делам, но я скоро вернусь.
— Да, господин инструктор, — он проводил ее до двери и выставил в коридор.
Закрыв за девушкой дверь, Лис мгновенно выкинул ее из головы. Да, она ему нравилась, и он уже начал подумывать о развитии этого сюжета, но здесь и сейчас важнее было другое. Его ждали. Жмурик приходил гонцом, и сейчас Джокер торопился к той, что была ему милее всех Евгений на свете, потому что могла дать ему надежду. Или не могла, но он отчаянно верил.
Яга совсем не изменилась с их последней встречи. Да и как она могла измениться, — волшебное создание, живущее вне времени и миров? А он, видимо, изменился, потому что после объятий и поцелуев, оглядев его критическим взглядом, она скорбно покачала головой.
— Тоскуешь...
Сергей не стал спорить:
— Знаешь ведь про Вальдара. Не можешь не знать.
— Про то, что твой рыцарь присоединился к свите Тюра? Знаю.
Лис не стал ходить вокруг да около:
— Скажи, бабуся, ты знаешь, как его вернуть?
— Вернуть из Вальгаллы? Слыханное ли дело, яхонтовый мой! Ему самые высокие почести оказаны, а ты хочешь лишить его всего этого?
— Ему там плохо, — твердо сказал Сергей.
— Ой ли?
— Уверен, как в том, что вижу тебя перед собой.
— А может, снюсь я тебе? — усмехнулась Яга. — Может, и нет меня, и другу твоему не стоит возвращаться? Он прожил свою судьбу, тебе своя предстоит. Дева тебя ждет, прекрасная да ласковая. Зачем тебе в его жизнь вмешиваться и свою рушить?
Лицо Сергея Лисиченко было непривычно серьезным.
— Верно ты говоришь, бабусь. Но наши с Вальдаром пути — это один путь. Это так и никак иначе. Скажи, ты не зря мне все это говорила, его ведь можно вернуть?
Яга пристально посмотрела на Лиса и кивнула:
— Отчего ж нельзя? Но для этого тебе придется умереть. Хорошенько подумай.
— А шо, справедливо, — хмыкнул оперативник, отхлёбывая горячего чая на смородиновом листу. — Умереть так умереть, не первый раз живем! Я согласен. А теперь не тяни, рассказывай.
— Есть старая легенда. Легенда о цветах, с помощью которых можно вернуть того, кто ушел на ту сторону. Но добыть их не просто, не растут они в тварном мире. Лишь между царством живых и царством мертвых можно найти поляну красных маков, которые цветут лишь раз в году, на исходе зимы. Попасть туда можно лишь после смерти, а вернуться — только найдя эти цветы. Ой, до чего опасное это путешествие, — покачала головой Яга. — Расставаясь с телом, душа утрачивает множество воспоминаний и легко может заблудиться между мирами, остаться там навечно. Али и того хуже — угодит в одно из мертвых царств, к тамошним владыкам в услужение.
— Кто не рискует, тот не нырял с байдарки! Что нужно делать?
Яга склонила голову:
— Дам я тебе одну настоечку, Коща Бессмертный как-то подарил. Ты умрешь быстро и окажешься в тумане. А дальше все зависит только от тебя. Поляна с цветами там одна, а дойдешь до нее, нет ли... Чтобы сорвать цветочек, надо тебе залог оставить: свою кровь и вещь, принадлежавшую тому, кого хочешь вернуть.
— У меня нет даже ржавой булавки.
— Это страна забвения и иллюзий, касатик. Достаточно будет, если ты вообразишь нужный предмет.
— Значит, я должен умереть. Найти по ту сторону цветущий лужок и, оставив в залог свою кровь и вальдарово, например, оружие, сорвать цветочек и вернуться обратно?
— Правильно мыслишь, — закивала старушка.
— Подозрительно выполнимо звучит.
— Ты, мил-друг, не смотри, что просто. На словах оно все выполнимо, а ты попробуй-ка, одолей мороки да соблазны, да с туманом в голове. Мало в ту страну охотников ходило, а возвернулись и вовсе единицы — на одной руке пальцев и то много будет.
— И все равно я рискну.
Яга застлала полотном широкую лавку:
— Ложись.
Лис послушно лег, и старушка поднесла ему чашу:
— Помни, касатик, нет там ничего настоящего. Есть лишь цветы. Февральские маки, невидимо-багряные февральские маки.
Напиток был горьким. Наверное, яд и должен был быть таким.
Лис выпил чашу до дна и с интересом прислушивался к ощущениям. Сначала начала кружиться голова. Потом забилось сердце, часто-часто. Бросило в жар, однако вскоре это прошло, и по телу заструился противный холодок. Головокружение усилилось, удары сердца, один за одним, все тише и медленнее, отдавались в ушах. Стало труднее дышать, хотелось вдохнуть полной грудью, но что-то будто бы сжимало горло.
Удар, удар, тишина, еще удар. Перед распахнутыми глазами тьма. Удар, удар. Удар. Тишина.
Вокруг клубился молочно-белый туман, под ногами хлюпало, будто он угодил в болото. Так это или нет, проверить было невозможно: в окружающем киселе едва удавалось рассмотреть ладонь перед глазами. Идти было опасно, стоять на месте бесполезно, и Лис пошел вперед. Он не знал, что это за место и почти не помнил, как здесь оказался. В памяти проносились лишь смутные отрывки, среди которых выделялись высокая рыжая зеленоглазая женщина, напевающая колдовским речитативом что-то про красные цветы, и мужчина. Видимо, знакомый; воспоминания о нем вызывали неясную горечь. Лис решил, что ему нужно во что бы то ни стало вспомнить имя этого мужчины. По дороге он ощупал себя и понял, что одет в теплый свитер и джинсы, а обут в кроссовки. Это показалось ему странным, что-то подсказывало: здесь эта одежда неуместна, но где это «здесь», он не знал. Он обшарил все карманы, но больше у него не было ничего, способного пролить свет на происходящее. Лишь шепот, нескончаемый шепот на самом пределе слышимости: «Маки, маки, маки..».
«Как в сумасшедшем доме, — подумалось Лису. — Может, я сошел с ума? При нашей-то работе это неудивительно». Память зацепилась за слово «работа». Тут же мелькнули образы двоих парней и девушки. Он даже смог вспомнить, как зовут последнюю — Евгения. Несносная, но красивая. И, пожалуй, он испытывал к ней симпатию.
Лис шел вперед. Шел и шел, не чувствуя усталости, и размышлял о Жене, раз уж он ее не забыл, по ниточкам, по кусочкам вытаскивая из небытия знания о себе и своем прошлом. Женя — девочка-стажер с Урала. Выпускница психологического факультета, направлена в отдел Разработки. В памяти всплыло слово «Институт». Он там работал, это Лис вспомнил точно. На этом голова работать отказалась. Больше он, как ни силился, не смог вспомнить даже мелкой мелочи. Но дорога была бесконечной, и от нечего делать Лис начал размышлять о вспомнившейся ему девушке.
Через какое-то время идти стало легче. Туман постепенно начал рассеиваться, под ногами появилось подобие тропинки, которое вскоре расширилось, превратившись в дорогу. Место, куда она привела его, напоминало райский сад. Да, наверное, им и было: такого великолепия ему не доводилось встречать ни в одном из миров. А посреди открывшейся ему сказочной полянки стоял дом. И Лис сразу понял, что это его дом. Дом, в котором он хотел бы прожить остаток жизни, сколько бы ее ни было. И желательно не в одиночку.
Он ступил на порог, открыл дверь и вошел внутрь. Тело помнило движения, словно он совершал их не один раз: здесь провалилась ступенька, надо перешагнуть, а здесь пригнуться, чтобы не треснуться головой… Не сомневаясь более ни минуты, Лис прошел на кухню. Там его уже ждали накрытый стол и жена. Она была такой, какой он ее запомнил. Его жена, его Женечка.
— Здравствуй, Сережа.
«Сережа. Меня зовут Сережа», — машинально отметил Лис.
— Привет.
— Садись, все горячее. Как знала, что ты сейчас придешь, — Женя улыбнулась тепло и искренне, как улыбалась всегда.
Лис сел за стол. До этого он не думал о еде, но после ее приглашения понял, что голоден.
Колдовской голос на грани слуха: «Маки, маки, маки..». — зазвучал громче, наполняя сердце тревогой. И образ неизвестного, но родного (точно, это наиболее верное описание ощущения — «родной») мужчины стал четче и ярче.
— Есть — это хорошо. Но я с дороги, надо бы руки помыть.
Она подала ему кувшин с теплой водой, и он ушел к умывальнику. Знал, где тот находится.
Оперативник не спеша умылся и вымыл руки: достаточно быстро, чтобы ничем не выдать своих подозрений, и достаточно долго, чтобы подумать. Весь его опыт, интуиция или как там оно называется, кричал о том, что где-то здесь подвох. Он не помнил свою свадьбу. Он помнил жену, но не помнил свадьбу. Можно списать это на дыры в памяти, но это было бы слишком просто. В голове одна за другой всплывали сказки о фэйри, заманивающих путников в зачарованные места и отбирающих память, знание о том, что нельзя есть и пить в зачарованных местах и целоваться с кем попало. Сергей своей интуиции доверял больше, чем глазам и ушам. А еще был этот голос и этот мужчина. Надо вспомнить его имя. И ничего не брать, не есть и не пить в этом доме, как бы ни хотелось.
Он вернулся на кухню. Женя поставила перед ним еду.
— Как прошел день? — спросил он, чтобы попробовать вытянуть побольше сведений.
— Счастливо, — она улыбнулась, и всякие подозрения показались бессмысленными. Но Лис верил себе больше, чем окружающим. Разве что ему — ему, ему, Ва... — он верил, почти как себе.
— Ешь, милый. Остынет.
— Не люблю горячее.
— Ешь, — в ее тоне было что-то расслабляющее, ласковое-ласковое, и чувство опасности завопило в полный голос.
Надо было вставать и уходить. Снова в туман и неизвестность, в место без дорог, где под ногами чавкает болото, и голос в голове, как разбушевавшаяся шизофрения или заевшая магнитофонная пленка, твердит о каких-то маках. Красных, февральских!
— Подай мне воды.
Она поднялась и налила ему в стакан воды. Стакан был неправильный. Лис пытался понять, что с ним не так, потом понял — стакан стеклянный. Более неуместно в этой средневековой обстановке смотрелся только он сам — в джинсах и кроссовках. «Надо сваливать отсюда, — понял Лис. — Здесь мне не место. Тут прекрасно, шо в мечте седьмого неба, но с этой кралей явно шо-то не то».
— Почему ты не пьешь, милый? И не ешь? Разве я плохо готовлю?
Лис понял, что в последнем утверждении он уверен на сто процентов. Обладательница красного диплома факультета психологии не могла хорошо готовить по определению. Она могла ковыряться в мозгу и плести из него косицы, могла поставить диагноз по фотографии и остаточной ауре, могла довести до истерики гарпию… Но ни в коем случае не умела готовить.
Прежде чем озвучить это, Лис заглянул в стакан. Вода под его взглядом пошла кругами и потемнела. Он увидел в ней смутно знакомую комнату и себя, лежащего на лавке, а рядом с ним сидела рыжеволосая колдунья и шептала на ухо: «Маки, маки, февральские маки…» Ему нужно найти маки, наконец понял Джокер. Во что бы то ни стало и несмотря ни на что. Маки, легендарные цветы, которые возвращают не-мертвых в мир живых.
Вальгалла.
Вальдар!
Лис резко встал. Перед глазами поплыло, и вот он снова оказался в тумане, но теперь он уже знал, что ему нужно.
Буквально через пару шагов туман вновь рассеялся, и Сергей оказался на краю поляны, заросшей цветами всех оттенков красного, от едва алеющих до темно-бордовых. Вряд ли у настоящих цветов могли быть такие оттенки, но это ведь не обычные цветы. А ему был нужен один из них. Сергей зашел на поле и остановился в растерянности. Брать первый попавшийся не хотелось. Он исходил поляну из края в край, не пропустив ни одного метра, обзывая себя дураком и другими, куда как более нехорошими, словами. И, в конце концов, увидел тот цветок, который был ему нужен. Не высокий и не низкий, не яркий и не тусклый, не пышный, но и не заморыш, и вместе с тем безмерно прекрасный и теплый. Лис остановился рядом. Это — он. Оставалось его только сорвать. Хотя нет, сначала залог. Здесь, на маковом поле, большая часть памяти к нему вернулась.
Яга говорила, что нужна вещь того, кого он собирается вернуть. Например, оружие. Забавно. Ни у него, ни у Вальдара личного оружия не было, все рабочее, выдаваемое под расписку и клятвы вернуть в целости и сохранности. Все оно было посчитано, описано, и если там не стоял инвентарный номер, то лишь потому, что инструкция не позволяла.
Зато у Вальдара был Катгабайл. Его Лис помнил в мелких деталях. Вспомнил, представил и воткнул материализовавшийся меч в землю по самую рукоять. Теперь нужна была кровь.
— Дожили, даже зарезаться нечем, — проворчал он себе под нос, без особой надежды ощупывая карманы. Они внезапно оказались не пустыми. В одном из карманов лежала невесть когда забытая гитарная струна.
— Все страньше и страньше, как говаривала одна мудрая давно уже не девочка.
Струна была острой. Стоило чиркнуть по ней пальцем, как из пореза вытекла алая капля и упала вниз, впитавшись в землю. Оружие есть, кровь есть. Теперь можно и цветок срывать. Стебель не желал ломаться ни в какую, хоть зубами его грызи. Тогда Лис свернул струну петлей и потянул за концы, едва успев поймать падающий цветок.
Стоило прикоснуться к нему, как память вернулась полностью. И даже больше, чем просто память обычного человека. Знания, земные и небесные, открылись ему. Цветок жизни в его руке. Жизнь, самое прекрасное, что может быть у любого существа. Жизнь в одной из реальностей, жизнь во плоти, а не ее жалкое подобие в других ипостасях. Здесь, в Нави, где он лишь тень; там, в Вальгалле, которую покидают с радостью, чтобы вновь ощутить то прекрасное, что было утрачено. Земля под его ногами зашаталась, и мир рассыпался осколками, как зеркало, в которое влетел булыжник.
Первое, что Лис почувствовал, когда очнулся, была боль в спине. Чуть выше поясницы в спину впивалось что-то острое. Сергей сдавлено застонал и попробовал пошевелиться. Острая дрянь впилась в спину еще глубже. Рейнар попробовал подвинуться и упал на пол.
— Куды? Ох ты ж!.. — Яга кинулась поднимать его, ворча, — Куда торопишься, касатик? Вечно вы, молодые, торопитесь куда-то. Некуда уже спешить.
Сергей ошалело помотал головой, приходя в себя. Голова раскалывалась, тело отказывалось повиноваться. С помощью бабушки он кое-как вернулся на лавку, пытаясь не задеть злосчастный сучок. Лишь только снова оказавшись в вертикальном положении, он вспомнил про цветок. Мака нигде не было.
Яга заметив выражение ужаса на его лице, поспешно пояснила:
— Не покидают цветочки пределов Нави. Но он твой отныне, растет у тебя под сердцем. Чем ты живешь, тем цветок напитывается. И в нужный срок свою роль сыграет, уж не сумлевайся.
Сережа прижал руку к груди, и ему почудилось, что он ощущает несвойственный обычному телу жар.
— И… что дальше?
— А теперь только ждать. Попасть в обиталище асов у тебя, яхонтовый мой, все одно не вышло бы. Но раз в год ее обитатели сами спускаются в мир людей.
— Чтобы вновь почувствовать себя живыми, — прошептал Лис. Он почти ничего не помнил из своего приключения. Лишь обрывки, смутные, как сны, образы и маковое поле, переливающееся всеми оттенками красного.
— Живым не положено знать того, что твориться за порогом. Но это поле ты не забудешь, — серьезно кивнула Яга, словно угадав его мысли, а Сергей вдруг вспомнил рыжеволосую женщину, склонившуюся на его тело. Он хотел спросить, но не стал. А старушка продолжила. — Один раз в году они могут попасть в наш мир. Это время Дикой охоты. В этом году она выпадает на первую ночь Самхейна.
— В ночь на 1 ноября.
— Да. В это время ты должен быть дома. В своем мире. Он придет и должен остаться навсегда.
— Но может не остаться?
Яга замялась, она не хотела этого говорить, но надо было:
— Он должен выбрать сам. Ты сделал все, что мог, и теперь все зависит от твоего рыцаря. Он свободен и может выбирать сам.
За разговором Сергей окончательно оклемался. Они еще немного поговорили, потом его накормили и уложили спать. В темноте черная мохнатая туша пробралась поближе к Лису и улеглась рядом. Тот машинально гладил Жмурика по шерсти, думая о своем: «Возвращайся, Капитан. Я так хочу тебя увидеть. Хотя бы для того, чтобы попрощаться».
По возвращении в замок выяснилось, что отсутствовал он три дня. Мальчики недоумевали, девочка дулась, но Лису было не до их переживаний. Снова потянулись рабочие дни. Со временем отношения снова наладились, и лишь Женя заметила, что инструктор изменился после отлучки — она действительно хорошо разбиралась в людях. Видела, что он словно бы сбросил давящую тяжесть и вместе с тем наполнился неясной тревогой. И выражалось это не столько в словах и движениях, сколько во взгляде — Женя сама не заметила, как стала ловить его взгляды. А что касается слов, то, слушая Лиса, любой практикующий психолог поставил бы ему тот же диагноз, что и Женя на первых порах знакомства: «истероидное состояние и навязчивый бред».
Несмотря на все препятствия, задание было выполнено. Стажеры прошли первую подготовку, остались живы, набрались кой-какого опыта. По возвращении им предоставили отпуск на подумать и определиться с будущим. А после отпуска все они снова попросились на оперативную работу под руководством Лиса.
— Приворожил молодняк, — смеялся Мишель Дюнуар. В ответ Сергей только ругался, но в глубине души ему было приятно.
В их мире был март. До Самайна оставалось семь месяцев. Главная трудность заключалась в том, чтобы оказаться в это время в своем мире, но тут Лис решил, что ничего не случится, если об этом позаботится Рассел. Он терпеть не мог ждать, но сейчас ожидание — это единственное, что ему оставалось.
Его «детки» росли. За весну и лето им пришлось выполнить еще два задания, и на последнем Лис уже практически полностью выполнял ту роль, которая ему отводилась изначально — наблюдателя и куратора. Остальное они делали сами. Бастиан обещал стать прекрасным менестрелем со всеми вытекающими. Карел потихоньку переставал быть деревянным, хотя роль рыцаря пока удавалась ему лучше всего, однако Сергей докладывал наверх, что со временем он научится пользоваться и мозгами. А что касается Жени… Пару раз обжегшись и получив несколько побед, она сделала хорошие выводы из уроков и уже не казалась такой самоуверенной, как в самом начале своей карьеры. Девочка умная и легко обучаемая, далеко пойдет, — гласил доклад наставника. Касательно же реальной жизни… образ жизни Института был таким, что служебные романы никоим образом не запрещались.
Их отношения складывались многообещающе, хотя некий холодок не позволял им окончательно сблизиться. С Сережей было хорошо, однако его манера поведения сбивала с ног, и девушке, которой хотелось твердо стоять на земле, это не нравилось. А еще его что-то грызло. Не будь она менее внимательна, наверное, ничего бы и не заметила, но она стала наблюдать за ним еще с первого знакомства. Он изменился и будто чего-то ждал. Даже в самые близкие моменты никогда полностью не расслаблялся.
Женя знала о Вальдаре. Капитан был частью Института, о нем говорили, его вспоминали, его приводили в пример. Она знала, что Камдил был напарником Сережи, но в последнее время Лис избегал упоминаний о нем. Наверное, это что-то значило. Жене было любопытно, но спросить она стеснялась, чувствуя, что вопросы будут неуместными.
С приближением осени Сергей становился все более нервным. Девушке хотелось ему помочь, но все ее попытки откровенных разговоров натыкались на стену иронии и сарказма. В какой-то момент она поняла, что Лис — это вызов ей как специалисту. Если она сможет укротить его, то без проблем сможет и всех остальных. Однако то, что предыдущий опыт работы с гарпиями и драконами не помогал в этом случае, превращало дело в практически безнадежное.
Как-то раз, это была середина октября, они ужинали в одном из лондонских ресторанов. Смена обстановки, незнакомые лица, шум большого города — все это идеально подходило для откровенных разговоров, и Женя рискнула сделать еще одну попытку.
— Расскажи мне о Вальдаре.
— О Вальдаре? А может, сразу мемуар изобразить, шоб все в одном месте лежало и мысли по стволам не растекались? — Лис начал в своей обычной манере, но продолжил все же нормальным тоном. — И что бы ты хотела узнать?
— Вы были напарниками, а ты почти никогда о нем не говоришь. Наверное, вас связывали близкие отношения.
Лис отвел взгляд, разглядывая оживленную улицу за окном, а потом снова посмотрел на свою спутницу. На лице его появилась хитрая улыбка всепонимающего, битого жизнью старого лиса.
— Жень, а скажи честно, я тебе больше нравлюсь как мужчина или как профессиональная задача?
Она смутилась.
— Плохо, агент ноль-ноль-тролль, очень плохо. Не умеешь контролировать свои чувства. Это недопустимо для оперативника, психолога и штирлица под прикрытием. И все-таки?
— Как мужчина.
— Ответ правильный, но неверный.
— Как это? – удивилась девушка.
— Ты польстила моему самолюбию. Это с какой-то точки зрения правильно, но я-то больше нравлюсь тебе как задача, об ненаучный гранит которой ты раз за разом обламываешь зубки. А признать поражение не позволяет гордость лучшей выпускницы.
— Неправда.
— Ну шо ты споришь с умудренным жизнью оперативником? Правда. Я занимаюсь практической психологией больше, чем тебе лет. И это не фигура речи. Послушай, скорее всего, это наш последний откровенный разговор, и я не буду больше твоим наставником, поэтому хорошенько подумай над тем, что я тебе скажу. Первое: ты пришла в отдел разработки, но хочешь быть оперативником. Похвальное желание, и лично мне такой подход близок и понятен. Ты хороший психолог, а оперативник пока плохой. Это не страшно, навыки появятся со временем, если тебе повезет до этого самого времени дожить, но найти хорошего психолога сложнее, чем хорошего оперативника. Учитывая специфику нашей работы, не каждый психолог годится в Институт. Понимаешь, о чем я?
— Да. Для правильных выводов ему нужны навыки оперативной работы.
— Именно. А это создает кадровые проблемы.
— Кто-то должен работать в отделе разработки.
— Да. И желательно, чтобы это был умный человек, который не будет создавать оперативникам лишних проблем. В конце концов, за его ошибки тоже придется отвечать им.
Женя уткнулась в бокал с вином. Не то, чтобы ей очень хотелось быть теоретиком, но практиком после встречи с гарпией и Жмуриком хотелось быть еще меньше. Однако так она сможет чаще видеться с Лисом.
— А вот и ни фига ни разу. Не сможешь.
— А?
— Я говорю, не сможешь ты со мной чаще видеться. Наши друзья и возлюбленные — это наша беда и радость. Мы работаем в разных мирах и эпохах. И хорошо, если приходится столкнуться в институтских стенах хотя бы пару раз в год. Но даже не это главное. Скажи, нам было хорошо с тобой?
— Да, — ответила она, уже понимая, к чему он клонит.
— Но мы не пара, и ты не можешь этого не понимать.
Она понимала, но возмутиться было делом принципа:
— Мы можем быть хорошей парой, если ты захочешь!
— Но я не хочу, — просто ответил Лис.
— Это из-за Вальдара? – спросила Женя, осененная внезапной догадкой.
— Частично. Но не из-за того, что ты подумала. И это третий вопрос нашего разговора. Я расскажу тебе о Капитане. Когда-нибудь эта информация тебе пригодится в работе.
Сергей помолчал какое-то время, собираясь с мыслями. Лицо Жени было внимательным и сосредоточенным. Она готовилась слушать и воспринимать информацию. Хорошая девочка. Ему было даже немного жаль с ней расставаться. Но это было необходимо, в большей степени ради нее самой. Он не мог дать ей больше, чем то, что между ними было. Как ни странно, но сердце его было отдано другому человеку. И то, что он мужчина, уже не имело значения. Какая разница, какого пола твой любимый человек, если ты готов за него умереть? В буквальном смысле. Но как объяснить то, что не до конца понимаешь сам, так чтобы стало понятно другим? Задачка...
— Обычно оперативники работают поодиночке, — начал Лис. — Но мне повезло. Или не повезло, как посмотреть. У меня появился напарник. Мы были знакомы с ним шесть лет по меркам нашего мира и десятки лет, если брать во внимание работу с сопределах. Это только кажется, что переходы во времени не влияют на психику и самоощущения. Еще как влияют. А теперь представь: мы с Капитаном прожили бок о бок практически целую жизнь. Мы вместе ели, спали, умирали, прикрывали друг другу спины. Ни в одном из миров для меня нет человека более близкого, чем он. Ты, конечно, можешь понять. Вспомни Карела и Бастиана. Вы были вместе не так долго, но наверняка они для тебя уже больше, чем просто коллеги.
Девушка прислушалась к ощущениям и согласно кивнула.
— А теперь помножь эти ощущения на десять. И ты поймешь, что значит для меня Капитан.
— Ты хочешь его вернуть?
— Хочу.
— Но разве из Вальгаллы возвращаются?
— Обычно нет, — ответил Сережа и почувствовал, как жжет что-то под сердцем.
— А не обычно?
— А не обычно возвращаются. Бегом, ползком или посредством телепортации на местности, это уж как получится. Что-то я расчувствовался. Хочешь покататься на колесе оборзения?
Женя хотела спросить что-то еще, но поняла. что больше от наставника не добьется ни слова. С другой стороны, на ее вопросы ответы нашлись. Теперь она знала и причины подавленного состояния Лиса и... его тревоги? Попробовать еще раз?
— Ты чего-то ждешь. Думаешь, в ближайшее время что-то изменится?
— А то как же! Тебя в школе не учили, шо все меняется каждый раз, как ты моргаешь? Шо, не учили? Ну так учись, пока я еще не передумал. Снег вот пойдет. В этом году синоптики нашаманили раннюю и холодную осень, — девушка поняла, что разговор окончен.
В последний день октября с самого утра Лис не находил себе места. Сегодняшняя ночь должна была стать решающей. И этот последний день ожидания стал самым страшным. Вся эта история с красными цветами жизни напоминала бред психически больного шизофреника. В здравом уме он бы никогда не поверил в такое. Но сейчас вера — единственное, что ему оставалось, а на карту была поставлена громадная ставка — две жизни, его и Вальдара. Если легенда врет... Сергей думал об этом и гнал от себя еще более страшные мысли. Яга сказала, что теперь все зависит от Камдила. Он должен захотеть вернутся. А если он не захочет?
В последний день октября было холодно. Ночью шел снег, и с утра на горизонте еще виднелись тяжелые тучи. В предыдущий день с очередного задания вернулся уставший Мишель. Они сидели с Лисом в институте, обсуждая перипетии работы. Так вот, Дюнуар утверждал, что прогноз погоды обещает ясную теплую ночь без осадков. Но Сережа точно знал, что в этот раз синоптики ошибаются.
— Есть новости о Капитане? — спросил Мишель уже перед расставанием.
— А сам-то ты как думаешь? — с досадой ответил Лис.
— Также, — хмыкнул в бороду гигант. — Но это не мешает мне надеяться на лучшее. Может, Рассел знает? Надо будет зайти к нему.
— Сходи, только осторожнее, он в последнее время часто уходит из себя. Готов поставить сто пудов картошки против тарелки почитаемого у англов святого вареного овса, шо все окрестные призраки задолбались его стенающим обществом.
— Последнее время вы оба не в себе, — проворчал Мишель, закуривая. — Как твоя девчонка?
— Работает, шо ей сделается?
Больше Дюнуар ничего спрашивать не стал.
Так за работой и повседневными делами проходило время. Приближалась ночь. Холодало, ледяной ветер пробирал до костей. Сергей совсем замерз, пока добрался домой. Он занимался повседневными делами, приготовил ужин, но поесть так и не смог — кусок не лез в горло. Хотелось выпить, но этого себе позволить он тоже не мог, пришлось ограничиться горячим чаем. А за окном начиналась вьюга.
Ветер свистел, швырял в окна пригоршни снега, сотрясал стекла. Институтский городок окутал мрак. Ветер закрутил провода, от замыкания выбило свет. В темноте в свисте метели чудились далекие завывания, будто мчалась где-то стая волков. Лис вздрогнул и чуть не выронил чашку, когда в комнате, где, кроме него, никого не было, вдруг раздался скрипучий, как рассохшиеся половицы, голос:
— Они уже близко, очень близко. Ты должен выйти ИМ навстречу и встретить ИХ на дороге.
Голос этот принадлежал небольшому мохнатому существу, едва различимому в темноте.
— И шо я, по-твоему, должен делать, когда встречу ИХ?
— Позвать друга, конечно! Ты же для этого бросил вызов Тюру.
Навстречу так навстречу. Оперативник оделся. Вряд ли зимняя английская куртка могла защитить его от такого холода, но жжение в области сердца, там где, по словам Яги, рос цветок, давало призрачную надежду на то, что история завершится. И финал будет счастливым.
Лис вышел на пустынную дорогу, которая в ночь Самайна стала нитью, связавшей два мира. Свистела вьюга, ветер сбивал с ног, глаза запорошило мелкими острыми снежинками. Он сразу замерз, но упорно двигался вперед, навстречу тем, кто мог стать последним приключением в его жизни.
Сначала появились огни. Тысячи огней зажглись на дороге, тысячи недобрых желтых огоньков волчьих глаз. Вслед за ними из стены снега выступили и сами их обладатели. Огромные, серые, страшные, с оскалившимися мордами.
«Ну, трындец, — подумал Лис. — Сожрут и не подавятся. И тогда прощай, Россия-матушка, отчий дом, милый друг и шо там еще по сюжету прощать положено».
За волками появились всадники. Их кони, вороные, белогривые, такие же желтоглазые, как волки, мчались с неотвратимостью лавины. Лис не мог ни отойти, ни убежать, поэтому он просто стоял и ждал. Это единственное, что оставалось. Когда столкновение стало практически неизбежным, предводитель охотников остановил скакуна. И вслед за ним остановились остальные. Главный ловчий объехал человек по кругу и встал перед ним, не спешившись. Смотрел сверху вниз высокомерно, но словно бы с тоской.
Представляться ему не имело смысла. Тюра Лис узнал и так. Человек и бог смотрели друг другу в глаза. Взгляд бога был тяжелым, парализующим волю, полным могущества и силы. Взгляд владыки. Однако Лис никогда не испытывал особого пиетета перед властителями. Да и рыцарские штучки были чужды его натуре. Поэтому ни преклонять колени, ни склонять голову он не собирался. Даже перед Асом.
— Из Вальгаллы не возвращаются, — сказал Ас.
«Во попадалово, — подумал Лис. — Не цветок, а какая-то китайская подделка, да еще без инструкции. Конечно, спасибо Яге, но могла бы и надоумить, как эта штука, которая сейчас прожжет во мне дырку, может помочь!»
— Я хочу видеть его, — сказал он. Подчиняясь установленным правилам, Тюр не смел отказать в этой просьбе.
Ближайшие всадники расступились, и вперед выехал тот, за кого Сережа был готов отдать жизнь и все прочее. Он был таким, как в тот последний день, когда они виделись. Не изменился ни на йоту, лишь на доспехах, поверх леопарда, появилось изображение красного цветка, головка которого склонялась на левую сторону в область сердца. Сережа почувствовал, как у него закружилась голова.
— Здравствуй, — сказал Вальдар.
— Привет, Капитан.
На заснеженной дороге между мирами среди всадников сказочной Дикой Охоты это обращение к средневековому рыцарю прозвучало как-то неуместно, сразу выделяя его среди остальных.
Они молчали, глядя друг на друга. Им надо было многое друг другу сказать. Во всяком случае, Сергею точно, он хотел верить, что Вальдару тоже. Но не начинать же откровенный разговор на глазах у посторонних.
Наконец Лис произнес:
— Пошли домой, Капитан. Тебе не место среди них.
Вальдар оглянулся на Тюра. Лицо бога было суровым. Он не мог запретить рыцарю сделать выбор, но мог помешать. И решал, стоит ли это делать.
— Ты предлагаешь мне вернуться? Зачем?
Такого вопроса Сережа и боялся. Он придумывал тысячи ответов, но ни один из них не казался убедительным даже ему самому.
Плевать слышит их еще кто-то или нет. На всех плевать!
— Вернись ко мне. Ты мне нужен, — прозвучало, как мольба.
— Разве я могу вернуться?
— Можешь. Можешь, если захочешь.
— Вернуться... К тебе...
Он говорил, но слова его были лишены жизни. Словно бы он помнил их значение, но не помнил тех эмоций, что должны их наполнять.
— Проклятье! Вальдар, — закричал Лис, выплескивая в этом крике все переживания, которые в нем накопились за время их разлуки, — Скотина ты, распоследняя английская скотина, я люблю тебя, и если ты сейчас сам, своими ногами, не пойдешь со мной, я заберу тебя силой!
От избытка эмоций ему стало плохо. Мир покачнулся перед глазами, и что-то горячее и липкое потекло по руке от запястья к ладони. Что-то? Кровь! Кровь, образующая в ладонях очертания цветка, такого же, как он держал тогда на поле.
Вальдар увидел, как его напарник покачнулся, не выдержал, соскочил с Мавра и придержал друга за плечи, с недоумением глядя на кровавый цвет. А когда алые лепестки коснулись его доспехов, напротив сердца, было поздно что-то предпринимать. Застывшее сердце дрогнуло, застучало все быстрее и быстрее, разгоняя застоявшуюся кровь, согревая продрогшее тело, наполняя красками бледную кожу.
— Сережа, Лис, — голос Камдила прозвучал почти беспомощно.
Взвыли волки, чувствуя неправильность происходящего — кто-то уходил не к ним, а от них. Конь Тюра ударил копытом, выбивая комья из замерзшей земли. Громко недовольно заржал. Одной рукой продолжая придерживать Лиса, Вальдар второй вытащил меч, готовясь защищаться.
Тюр натянул поводья, удерживая животное. Все разрешилось без его участия.
— Уходи. Ты больше не принадлежишь мне. Уходи, но знай: больше ты никогда сюда не вернешься. Отныне путь в Вальгаллу для тебя закрыт.
— Спасибо, — Камдил склонил голову и протянул Тюру меч.
— Оставь себе, — бросил тот. — Катгабайл не желает с тобой расставаться. Прощай.
Он свистнул. От свиста пригнулись верхушки деревьев. Волки взвыли и бросились вперед, дальше, по уходящей в никуда снежной дороге между мирами. Следом за ними отправились всадники, огибая с двух сторон застывших замерзающих людей.
Ветер подхватил снег: вылетавший из-под копыт, успевший упасть на дорогу, висевший в воздухе; закружил, все более сужающейся пеленой стягивая смертных. Когда снег ударил по глазам, Вальдар зажмурился. Долго ли это продолжалось, он не знал — время на границе миров теряло значение. Но вот все закончилось. Стало тихо, будто он внезапно оглох. Ни ветерка. Ни снежинки. Лишь высокая полная луна освещала блестящую снежную дорожку. Вальдар огляделся, пытаясь понять, где он находится. И не сразу сообразил, что стоит перед домом Лиса. Слово «Лис» подействовало, как волшебное заклинание, возвращая в реальность из полусна-полуяви призрачных миров. Стройный ряд коттеджей институтского городка. Мавр, переступающий с ноги на ногу. Холод, наконец пробравшийся под железо доспехов. Все еще обнаженный, оттягивающий руку меч. И бесчувственный Сергей, в бессознательном порыве защитить прижатый к груди.
— Господи, — вырвалось у Камдила.
Он растеряно огляделся, не понимая, что делать дальше, потом, вложив меч в ножны, подхватил Лиса на руки и занес в дом. Вальдар мог ориентироваться в этом доме почти как у себя. Не включая свет, донес напарника до спальни, уложил его на кровать. Только тогда смог снять латные рукавицы и шлем. Сбросил на пол без всякого почтения. Включил свет и беспокойно склонился над другом. Он дышал, но был бледен, на разорванном рукаве куртки виднелась побуревшая кровавая дорожка. Первым порывом было вызвать «скорую». Он уже схватил телефон, потом вспомнил, что «скорую» сюда не пустят. Надо вызывать местных докторов.
— Не трудись. Врачи тут не помогут.
— Миледи?
Эту высокую зеленоглазую рыжую женщину он не знал. За секунды мелькнуло предположение, что это девушка Лиса, и неясная волна ревности обожгла внутренности.
— Он отдал за твое возвращение все, что мог. По колдовским законам это может быть лишь жизнь или кровь. Для одного человека, даже сильного, это много. И все же спокойный сон, хорошая еда и покой смогли бы восстановить его за несколько месяцев, но он еще носил в себе твое сердце. Навь пустила в него свои корни и зовет к себе.
— Что я должен сделать, чтобы ему помочь? — многое в словах незнакомки оказалось ему непонятным, но суть проблемы он уяснил.
— Ты — ничем. Просто живи и перестань умирать.
Она склонилась над лежащим, провела рукой по волосам, по лицу и, склонившись к уху, прошептала:
— Именем владычицы Нави, своим именем и своей властью я отпускаю тебя. Возвращайся в мир живых. Здесь твое место.
Веки мужчины дрогнули, открылись глаза. Он глубоко вдохнул и плавно выдохнул.
— Все. Вот теперь все, — произнесла странная женщина. — Дальше разбирайтесь сами.
Она вышла, не простившись, унося с собой холод и тревогу. Джокер-1 и Джокер-2 остались одни.
Вальдар, в доспехах с леопардом на груди, стоящий посреди комнаты — и Лис в грязной разорванной куртке, сидящий на кровати. Что сказать после долгой разлуки? Что сказать вновь обретенному, самому близкому человеку в мире?
— Убью. Вот сейчас встану с постели, задушу своими руками и зарою труп под порогом, чтобы точно знать, где и как ты умер, любитель острых ощущений.
— Извини.
— Шо, больше так не будешь?
— Не буду.
— Вот сейчас у тебя такой виноватый вид, что я бы даже поверил, если бы так хорошо тебя не знал.
— Сережа, — внезапно осознав все случившееся с ними, Капитан обнял друга так крепко, как только мог. Руки Лиса стиснули его в ответ.
Спустя какое-то время они сидели в этой же комнате, принявшие ванную, переодевшиеся, перекусившие, и пили чай. Разговор не клеился, но только потому, что им не хотелось говорить. Сейчас, истосковавшиеся в разлуке, они просто наслаждались обществом друг друга, перебрасываясь редкими фразами.
— Я только сейчас понял, как мне тебя не хватало. Там, в Вальгалле.
— А уж мне тебя здесь как не хватало! Ты представь, Капитан, наше начальство решило отыграться за все прошедшие годы и сделать меня наставником для мелюзги. Так что достать тебя оттуда было единственным способом спастись.
— Ясно. Так не хотел быть учителем, что был готов умереть.
— Я умер, — тихо сказал Лис.
Потом повернулся к сидящему рядом напарнику, посмотрел в глаза. То, что он прочитал в них, принадлежало только им двоим, но, чтобы выразить все эмоции и переполняющие обоих чувства, слов и дружеских объятий не хватало. Кто из них первым решился переступить черту, тоже осталось неясным. Был яростный поцелуй и дальше густое туманное марево.
В четыре утра в лондонском доме Джозефа Рассела, XXIII герцога Бедфордского, раздался телефонный звонок. Зеф не хотел просыпаться. Ему снился приятный сон, под одеялом было тепло и уютно. Но звон все не унимался, и Расселу все же пришлось поднять трубку.
— Милорд, простите, что беспокоим в такое время, но вы сами велели докладывать по этому делу немедленно и в любое время суток. Милорд, мы засекли маячок средства закрытой связи Уолтера Камдейла.
— Кого? – переспросил Зеф, опасаясь, что ослышался спросонья.
— Уолтера Камдейла.
— Когда это случилось?
— Полчаса назад. Фоновый шум исчез и появился четкий сигнал. Только вот показания приборов… — на том конце провода замялись.
— Что с ними? – голос Рассела звучал даже спокойней, чем обычно. Нужно было хорошо его знать, чтобы понять, как он взволнован.
— Судя по приборам, Камдил находится в нашем мире. Если приборы не врут — на территории Института… В доме, зарегистрированном на Сергея Лисиченко, — последнюю фразу говоривший произнес с огромной неохотой, словно сомневаясь в необходимости ее произносить. Показания приборов противоречили теории межпространственных перемещений. Человек, попавший в Вальгаллу, по законам физики, классической или квантовой, или еще какой, ну никак не мог оказаться в обычном доме обычного мира.
— Вот как… Я скоро приеду, — сообщил Рассел, — разберусь со всем на месте. Не прекращайте наблюдений до моего появления и дальнейших указаний.
— Как прикажете, милорд, — связь отключилась.
Вальдар. В доме у Сергея Лисиченко. Джозеф нервно сжал телефонную трубку, едва не переломив ее пополам. Его колотило, словно от холода. Вальдар. Вернулся!
Зеф потряс за плечо лежащего рядом мужчину:
— Мишель, проснись.
— Да я уже и не сплю. Что там?
— Вставай, мы едем к Лису.
— Господи, да что случилось?!
— Я не уверен. Черт возьми, я не знаю, правда это или нет, но мне сказали, что Вальдар вернулся!
От этой новости самообладание изменило и Дюнуару. Но он быстро взял себя в руки. Сжав Зефа за плечо, заставил посмотреть на себя и властно сказал:
— Поехали.
Пока они добирались до Института, Мишель, отгоняя мысли о Капитане, думал о том, что подумает охрана, когда в пять утра Представитель Ее Величества заявится на работу в сопровождении мужчины.
Дверь лисова жилища была не заперта. Они переглянулись и, не скрывая тревоги, вошли внутрь. Никаких следов погрома или беспорядка и тишина. В гостиной аккуратно сложены знакомые доспехи, на столе – меч в ножнах.
— Уолтер! Я знаю, что ты здесь, — и Зеф, не дожидаясь ответа на свой крик, взбежал на второй этаж. Одна спальня была пуста. Уже догадываясь, что он найдет во второй, Рассел собрал в кулак всю оставшуюся выдержку и открыл дверь.
Они спали, не слыша криков и шума. Вальдар, засунув ладонь под подушку, и рядом с ним Сергей, обнимающий напарника. Рассел тяжело выдохнул и уже собирался разбудить их, но Дюнуар остановил его:
— Не трогай, пусть спят.
Он подошел к герцогу сзади, обнял его. Рассел не вырывался, принимая эту молчаливую поддержку. С Мишелем за спиной было легче. Было гораздо легче, чем если бы он стоял здесь один. Когда стоять так стало просто неприлично, Зеф повел плечами, высвобождаясь из объятий. «Джокеры» все так же спокойно спали, слишком уставшие, чтобы заметить даже конец света. Рассел сел на край кровати и прикрыл глаза, пытаясь в воспоминаниях отделить Вальдара от Лиса. Мишель молча вышел из комнаты и спустился вниз. Ему казалось, что сейчас его присутствие там будет лишним.
За окном начинался рассвет. Дюнуар вышел на улицу и закурил. Пытаясь отвлечься от невеселых мыслей, он огляделся вокруг, и взгляд его задержался на причудливой вмятине посреди дороги. Своими очертаниями она напоминала след огромной куриной лапы.